Наталья автор книги: Эргали Гер об авторе подробно жанр книги: Современная проза добавлена: 12.04.2015

- «     оценка: н/д     » + 1   2   3   4   5 «хуже     ваша оценка     лучше» ОТКРЫТЬ ТЕКСТ КНИГИ нажмите на ссылке второй клавишей мыши и выберите "сохранить объект как..." Готовый поиск (именно этой книги) в интернете: на Google.com на Yandex.ru на Rambler.ru

о книге: Впервые имя Эргали Гера широко прозвучало в конце восьмидесятых, когда в рижском журнале «Родник» (пожалуй, самом интересном журнале тех лет) был опубликован его рассказ «Электрическая Лиза». Потом был «Казюкас» в «Знамени», получивший премию как лучший рассказ года. Эргали Гер относится к тем мастерам художественного слова, тексты которых с удовольствием читает как интеллигенция, так и массовый читатель. Рассказы Эргали Гера остроумны, динамичны, эротичны и пронзительны одновременно.

отрывок из произведения: ...В седьмом часу он вышел на темную, заметенную белым снегом привокзальную площадь, вскочил вместе с прочим вокзальным людом в пустой, выстуженный за ночь трамвай и знакомым с детства маршрутом покатил к дому. Резиновые уплотнители на окнах закуржавели, по замороженным стеклам пробегали бледно-голубые сполохи уличных фонарей; трамвай катил, позвякивая на стыках, Николай подсчитывал остановки и, не глядя, видел улицы за ледяными узорами, видел каждый проплывающий дом не только с фасада, но и со двора, а то и изнутри, как в компьютерной развертке. Глаза отдыхали в родном городе, а сам Николай по ходу переключался на нутряное, незрячее существование — существование в родных стенах — потом выскочил на своей остановке и зашагал к дому. Проспект спал, нетоптаный снег похрупывал, пустые витрины продмага сияли холодным голубым светом. В переулках, убегающих к Волге, сугробы уже синели особой, нежной, предутренней голубизной — безлюдный город с его оттаивающими, проступающими перспективами, город спящий, не живой и не мертвый, безмолвно расступался перед Николаем, как бы приготовляя его к встрече с чем-то таинственным, торжественным, страшным. (Впрочем, он очень слабо представлял, что ждет его дома, и настраивался на любую возможную неожиданность, даже на самую жуткую, вроде того, что там никого не будет, только мать в гробу, оставленная на ночь одна. Подойдя к дому и взглянув на темные окна пятого этажа, он первым делом подумал почему-то об этом.) Но — обошлось; поднявшись, он обнаружил записку, наклеенную на дверной замок: «Коля, двери не открывай, мамы там нет. Милиция пока опечатала квартиру. Поезжай к бабушке, но сперва ОБЯЗАТЕЛЬНО зайди ко мне или к Наталье. Полина». Почерк у тетки был четкий, остренький. Николай с опасливым недоумением покосился на дверь, спрятал ключи, пошел вниз, и, пока он спускался по обшарпанной лестнице, непередаваемо пахнущей его, Николая, прошлым, что-то тоскливое и дикое сдавило ему затылок. Убили ее, что ли, подумал он как-то угнетенно и смутно, хотя разум подсказывал, что грабителям и убийцам нечего делать в квартире матери. Как-то не так все складывалось: внезапная смерть, милиция, квартиру зачем-то опечатали, Наталья… Наталья не могла появиться так просто. По рельсам мела поземка. В конце проспекта, откуда должен был выкатиться трамвай, электронное табло над проходной камвольного комбината попеременно показывало то время, то температуру: шесть сорок, потом минус семнадцать. Потом шесть сорок одна. Он сразу решил, что пойдет не к тетке, а к Наталье. Пока, впрочем, это не имело значения, поскольку все они — тетка, Наталья, бабушка — жили в Грачах, дальнем одноэтажном пригороде, добираться до которого предстояло автобусом от вокзала. У Натальи была дочка от Николая, Оленька, которую он видел считанные разы. Отчасти он даже обрадовался упоминанию о Наталье: можно будет взглянуть на дочку, не стесняясь в своем горе Натальиных стариков. Еще горели фонари, когда он вышел в Грачах, но горели как в забытьи, прилюдно, в светающей синеве. На другой стороне, метрах в пятидесяти, толпился у остановки народ, и Николай по-волчьи нырнул в проулок, прочь от облитой обморочным светом слюдяной дороги и цепких взглядов скучающих на морозе грачан. Бугристая скользкая тропа посреди проулка вела к железнодорожной насыпи, рассекающей Грачи на Верхние и прибрежные, Нижние; вскарабкавшись на полотно, навсегда пропахшее соляркой, солидолом, угольной гарью, он с особым чувством посмотрел налево, куда мать из года в год в один и тот же день по весне носила цветы — там, между Натальиным домом и домом тетки, на третий день жизни Николая попал под поезд его молодой и пьяный папаня; потом взглянул на завесу глубокой, совсем еще сонной синевы над Волгой, проколотую кое-где дрожащими огоньками другого берега, и осторожно стал спускаться к Наталье. Его ждали. Стоило брякнуть в оконце, как трепыхнулась занавеска, мелькнуло что-то белое за окном и скрипнула сначала первая дверь, в сенях, потом отклеилась входная, обитая дерматином, Наталья в ночной рубашке сказала «заходи, закрывай дверь» и пошла в дом, Николай — следом, в сенях разделся, потом уже вошел в комнату, в надышанный, наспанный полумрак. — Не включай, — предупредила Наталья, садясь на кровать и накидывая одеяло на плечи. — Иди сюда. Он подсел. В углу в кроватке завозилась Оленька, хихикнула, потом зарылась в подушку. — Спать, — скомандовала Наталья. — Пусть поспит еще. Один приехал? Николай кивнул...

Ваше мнение будет первым.

Чтобы писать комментарии вам нужно
авторизоваться (войти) или зарегистрироваться