Дневник собаки Павлова автор книги: Павел Крусанов об авторе подробно жанр книги: Современная проза добавлена: 30.05.2006

- «     оценка: н/д     » + 1   2   3   4   5 «хуже     ваша оценка     лучше» скачать для Palm OS PDB размер: 106 Кб скачать для Pocket PC TXT размер: 61 Кб

о книге: Павел Крусанов (1961) — автор трех книг, публиковался в журналах «Родник», «Звезда», «Октябрь», «Московский вестник», «Черновик»,»Сумерки» и др. Сборник рассказов «Знаки отличия», отмеченный критикой как «мастерски написанное, но чрезвычайно экспериментальное произведение», в 1996 г. был номинирован на премию «Северная Пальмира».

отрывок из произведения: ...Трамвай второго маршрута, колесовав Сенную площадь, с дребезгом встал у «Диеты». Двери развязно смялись, и Петр Исполатев, сморгнув от вида зловещей траурной рамки вокруг бортового номера, поднялся в вагон. Громыхнуло железо. Трамвай покатил в метельный коридор Садовой, похожей на летопись русского богатырства, написанную с конца, — в завязке помещался Российский Марс, а в эпилоге — калиновый мосток, как будто. Заняв свободное место, Исполатев бережно, словно люстру, обнял наплечную сумку. Рядом из-под черного берета сверкнули две спелые виноградины сорта «Изабелла». — Твои глаза, как два Чернобыля, — дружелюбно сказал Исполатев. — Не моргай — вся Швеция трясется. Девушка накрыла улыбку воротником кроличьей шубки. Снаружи мелькали дежурные огоньки витрин Апраксина двора. Исполатев исчерпывающе представился и перешел к делу. Видишь ли, Изабелла, чувственная основа сущего — любовь, ненависть, жертвенность, зависть — покрыта дрянной черствой коркой. Человек теряет силу, как теряет силу корабль с обросшим морской чепухой брюхом. Цинизмом, как кистенем, я луплю по наростам. Я ищу неделимый атом... Нет, прекрасная Изабелла, я не расшибу атом. Ни один амстердамский ювелир не сможет поделить на части любовь или ненависть. Я хочу очистить и сохранить блистающими невещественные корунды и адаманты! Не опасно ли это? Очень опасно. Человек с обнаженными чувствами жесток и беззащитен. Он способен творить страшные дела во имя справедливости, во имя торжества своих нагих чувств, и он же больше других расположен пасть жертвой чужих посягательств. Но иногда за минуту чистого восторга хочется простить человеку ту печальную цену, которой эта минута оплачена. — Аминь, — сказала Изабелла. Трамвай подкатил к замку мальтийского рыцаря. Замок громоздился в метели высокостенно и неприступно. — Я еду в гости к милому подлецу Андрею Жвачину, — сказал Исполатев. — В нем нет чувства меры — он циник без романтизма. Женщины ограбили его жизнь, стянув у нее все идеалы. — Петр склонился к блестящим виноградинам: — Навестим его вместе? — Я буду там в безопасности? — спросила девушка. — Разумеется. Жвачин увлечен сейчас одной солдаткой и при ней делает вид, что других женщин на свете не существует. — Сегодня старый Новый год — едем, — лукаво кивнула девушка. Исполатев согласию не удивился. На Марсовом поле сошли вместе. Петр мысленно похвалил посредственную выдумку старлея, который, уходя на дежурство, запер Светку дома на свежеврезанный замок. В прошлом Светка была валютной проституткой, потом весьма непоследовательно вышла замуж за оперуполномоченного, опекавшего в гостинице «Пулковская» фарцовщиков и путан и при исполнении службы опрометчиво полюбившего юную срамницу. Вскоре после свадьбы Светка бескорыстно вернулась к ремеслу, а муж тем временем колготками и косметикой брал с фарцовщиков отступные ради обожаемой до слепоты супруги. Последние два месяца Светка водила шашни с Исполатевым. Но вчера старлей врезал в дверь запор, отмыкавшийся лишь снаружи. На Миллионной Петр предложил Изабелле руку. — Склизко, — кратко пояснил он. Пара свернула в ухоженный, мерцающий запорошенными тополями садик. Здесь не вьюжило, и снег летел красиво. У последнего подъезда Исполатев нажал кнопку домофона. «Кто такой?» — хрипло спросил динамик. «Черт его знает, — задумался Петр. — Сегодня я себя не узнаю». — «Сейчас опознаем». В замке что-то зажужжало, потом щелкнуло, и Исполатев потянул на себя дверь. Чета линялых кошек шарахнулась к зарешеченному подвальному спуску. Эхо звонких Изабеллиных каблучков порскнуло вверх по лестничной клетке. На третьем этаже, заслоняя собой вход в квартиру, стоял Андрей Жвачин. В руке его лакировано блестел надкушенный пряник. Шевеля серыми усами, Жвачин разглядывал Исполатева со спутницей, доигрывающей кадриль на последнем лестничном марше. — Что же ты в себе не узнаешь? — спросил Жвачин. — Уже восемь, а я еще не опохмелился... — Здравствуй, Андрюша, — сказала Изабелла из-за плеча Исполатева. Жвачин кольнул усами щеку девушки и, развернувшись, пошел по коридору к удобствам. — Что такое? — не сразу собрался с вопросом Петр. Девушка оправдывалась без раскаянья: — Должно быть, я тоже виновна в том, что жизнь Жвачина лишена идеалов... Прими мою шубу, пожалуйста. Мы с Андрюшей поступали в институт в одном потоке. Спасибо. А с Верой-солдаткой мы подруги. В комнате было накурено. Магнитофон негромко что-то наигрывал. В углу топорщилась реденькая елка, опутанная серебряным дождем и электрической гирляндой. Вокруг низкого столика, уставленного бутылками и похожими на клумбы салатницами с салатами сидели: солдатка Вера (жених тянул лямку срочной службы), очарованная мужественным шармом и вольным беспутством Андрея Жвачина — хозяина роскошной квартиры, доставшейся ему в наследство от деда, былого сталинского расстрельщика; Алик Шайтанов — атлет, флейтист-любитель, когда-то отдавший дань рок-н-роллу тем, что вместе с Петром фигурно голосил в ликующих залах ДК: «Вчера мне полпальца станок отсверлил, а сегодня ты мне отсверлишь полсердца«; Женя Скорнякин — литератор, сибарит, обаятельный щекастый весельчак, обожающий семью и склонный в застолье распевать громоподобным, точно иерихонская дуда, голосом сентиментальные романсы; черноглазая, с голубыми, как у младенца, белками Паприка, потерявшая свое настоящее имя после того, как Исполатев беспечно поцеловал ее и заявил: «Это — не женщина, это — паприкаш из перца!..»

Ваше мнение будет первым.

Чтобы писать комментарии вам нужно
авторизоваться (войти) или зарегистрироваться