Князь Серебряный автор книги: Алексей Константинович Толстой об авторе подробно жанр книги: История добавлена: 22.03.2008

- «     оценка: 3.46 (13 чел.)     » + 1   2   3   4   5 «хуже     ваша оценка     лучше» скачать для Palm OS PDB размер: 454 Кб скачать для Pocket PC TXT размер: 256 Кб

о книге: Действие повести писателя Алексея Константиновича Толстого «Князь Серебряный» происходит в годы правления царя Иоанна Васильевича IV Грозного. Боярские заговоры и разгул опричнины, набеги крымских татар и тяжелая ливонская война, — такова историческая канва повествования. И в это непростое для Русской земли время выпало жить молодому боярину князю Никите Романовичу Серебряному, который служит Родине на ратном поприще. Прямодушие, справедливость, честь и отвага князя выручают его в самых невероятных ситуациях. На поле боя и перед судом царским, среди опричников или разбойников князь Никита Серебряный неизменно остается верным строгим понятиям долга, в которых он был воспитан и которые свято хранит в своем сердце. Вот уже полтора века книга А.К.Толстого пользуется неизменным успехом у читателей, интересующихся историей России. Безукоризненный литературный слог автора, глубокое знание описываемой им эпохи, динамично развивающийся сюжет повести делают «Князя Серебряного» настоящим подарком для всех любителей русской исторической прозы! Исторический роман «Князь Серебряный» А.К.Толстого переносит нас в мрачную эпоху правления Ивана Грозного. Прислушайтесь к голосам главных героев, узнайте их мечты, ощутите их страдания... И тогда вы приобщитесь к родной истории, почувствуете неумолимый бег времени...

отрывок из произведения: ...Лета от сотворения мира семь тысяч семьдесят третьего, или, по нынешнему счислению, 1565 года , в жаркий летний день, 23 июня, молодой боярин князь Никита Романович Серебряный подъехал верхом к деревне Медведевке, верст за тридцать от Москвы. За ним ехала толпа ратников и холопей. Князь провел целых пять лет в Литве. Его посылал царь Иван Васильевич к королю Жигимонту подписать мир на многие лета после бывшей тогда войны. Но на этот раз царский выбор вышел неудачен. Правда, Никита Романович упорно отстаивал выгоды своей земли, и, казалось бы, нельзя и желать лучшего посредника, но Серебряный не был рожден для переговоров. Отвергая тонкости посольской науки, он хотел вести дело начистоту и, к крайней досаде сопровождавших его дьяков , не позволял им никаких изворотов. Королевские советники, уже готовые на уступки, скоро воспользовались простодушием князя, выведали от него наши слабые стороны и увеличили свои требования. Тогда он не вытерпел: среди полного сейма ударил кулаком по столу и разорвал докончальную грамоту , приготовленную к подписанию. «Вы де и с королем вашим вьюны да оглядчики! Я с вами говорю по совести, а вы все норовите, как бы меня лукавством обойти! Так де чинить не повадно!» Этот горячий поступок разрушил в один миг успех прежних переговоров, и не миновать бы Серебряному опалы, если бы, к счастью его, не пришло в тот же день от Москвы повеление не заключать мира, а возобновить войну. С радостью выехал Серебряный из Вильно, сменил бархатную одежду на блестящие бахтерцы и давай бить литовцев где только бог посылал. Показал он свою службу в ратном деле лучше, чем в думном , и прошла про него великая хвала от русских и литовских людей. Наружность князя соответствовала его нраву. Отличительными чертами более приятного, чем красивого лица его были простосердечие и откровенность. В его темно серых глазах, осененных черными ресницами, наблюдатель прочел бы необыкновенную, бессознательную и как бы невольную решительность, не позволявшую ему ни на миг задуматься в минуту действия. Неровные взъерошенные брови и косая между ними складка указывали на некоторую беспорядочность и непоследовательность в мыслях. Но мягко и определительно изогнутый рот выражал честную, ничем не поколебимую твердость, а улыбка — беспритязательное, почти детское добродушие, так что иной, пожалуй, почел бы его ограниченным, если бы благородство, дышащее в каждой черте его, не ручалось, что он всегда постигнет сердцем, чего, может быть, и не сумеет объяснить себе умом. Общее впечатление было в его пользу и рождало убеждение, что можно смело ему довериться во всех случаях, требующих решимости и самоотвержения, но что обдумывать свои поступки не его дело и что соображения ему не даются. Серебряному было лет двадцать пять. Роста он был среднего, широк в плечах, тонок в поясе. Густые русые волосы его были светлее загорелого лица и составляли противоположность с темными бровями и черными ресницами. Короткая борода, немного темнее волос, слегка отеняла губы и подбородок. Весело было теперь князю и легко на сердце возвращаться на родину. День был светлый, солнечный, один из тех дней, когда вся природа дышит чем то праздничным, цветы кажутся ярче, небо голубее, вдали прозрачными струями зыблется воздух, и человеку делается так легко, как будто бы душа его сама перешла в природу, и трепещет на каждом листе, и качается на каждой былинке. Светел был июньский день, но князю, после пятилетнего пребывания в Литве, он казался еще светлее. От полей и лесов так и веяло Русью. Без лести и кривды радел Никита Романович к юному Иоанну. Твердо держал он свое крестное целование, и ничто не пошатнуло бы его крепкого стоятельства за государя. Хотя сердце и мысль его давно просились на родину, но, если бы теперь же пришло ему повеление вернуться на Литву, не увидя ни Москвы, ни родных, он без ропота поворотил бы коня и с прежним жаром кинулся бы в новые битвы. Впрочем, не он один так мыслил. Все русские люди любили Иоанна, всею землею. Казалось, с его праведным царствием настал на Руси новый золотой век, и монахи, перечитывая летописи, не находили в них государя, равного Иоанну. Еще не доезжая деревни, князь и люди его услышали веселые песни, а когда подъехали к околице, то увидели, что в деревне праздник. На обоих концах улицы парни и девки составили по хороводу, и оба хоровода несли по березке, украшенной пестрыми лоскутьями. На головах у парней и девок были зеленые венки. Хороводы пели то оба вместе, то очередуясь, разговаривали один с другим и перекидывались шуточною бранью. Звонко раздавался между песнями девичий хохот, и весело пестрели в толпе цветные рубахи парней. Стаи голубей перелетали с крыши на крышу. Все двигалось и кипело; веселился православный народ. У околицы старый стремянный князя с ним поравнялся. — Эхва! — сказал он весело, — вишь как они, батюшка, тетка их подкурятина, справляют Аграфену Купальницу то . Уж не поотдохнуть ли нам здесь? Кони то заморились, да и нам то, поемши, веселее будет ехать. По сытому брюху, батюшка, сам знаешь, хоть обухом бей! — Да, я чай, уже недалеко до Москвы! — сказал князь, очевидно не желавший остановиться. — Эх, батюшка, ведь ты сегодня уж разов пять спрошал. Сказали тебе добрые люди, что будет отсюда еще поприщ за сорок. Вели отдохнуть, князь, право, кони устали! — Ну, добро, — сказал князь, — отдыхайте! — Эй, вы! — закричал Михеич, обращаясь к ратникам, — долой с коней, сымай котлы, раскладывай огонь! Ратники и холопи были все в приказе у Михеича; они спешились и стали развязывать вьюки. Сам князь слез с коня и снял служилую бронь. Видя в нем человека роду честного, молодые прервали хороводы, старики сняли шапки, и все стояли, переглядываясь в недоумении, продолжать или нет веселие...

Ваше мнение будет первым.

Чтобы писать комментарии вам нужно
авторизоваться (войти) или зарегистрироваться