Время любить автор книги: Филипп Эриа об авторе подробно жанр книги: Драматические Классика серия: Семья Буссардель добавлена: 17.08.2008

- «     оценка: 5 (7 чел.)     » + 1   2   3   4   5 «хуже     ваша оценка     лучше» ОТКРЫТЬ ТЕКСТ КНИГИ нажмите на ссылке второй клавишей мыши и выберите "сохранить объект как..." Готовый поиск (именно этой книги) в интернете: на Google.com на Yandex.ru на Rambler.ru

о книге: «Время любить» — роман известного французского писателя Филиппа Эриа, который принес ему не только широкое признание, но и Гонкуровскую премию. Это рассказ о женщине, Агнессе Буссардель, к которой пришла настоящая любовь за сорокалетним порогом, когда у большинства женщин потребность любить отступает на задний план и жизнь целиком заполняют иные чувства и интересы — призвание, любовь к детям. У Агнессы все складывается иначе: в ее сердце находится место для ярко вспыхнувшего романтического чувства...

отрывок из произведения: ...Началось все в тот самый день, когда мой сын вернулся из города, получив по математике плохую отметку. Впрочем, я должна была ждать этой неприятности: математика и он... Но тогда ещё я не могла предвидеть, что все это будет иметь продолжение и будет тянуться долго, по сей день. Как и всегда, в положенный час я услышала шаги Рено, он прошел через весь дом, никуда не заглядывая, только шагал не так легко, как всегда, и, проходя мимо кухни, крикнул: — Мама дома? Вот уже год, нет, пожалуй, даже два, как он перестал звать меня «мамми», а я его «Рокки». — В саде, — ответила Ирма со своим варским акцентом. Я обернулась. И увидела сына. Он вышел из полутьмы зала и сразу попал в зеленый сумрак, под тень шелковиц, где я сидела, и по его лицу я тотчас догадалась: что-то неладно, но я притворилась, что ничего не замечаю. — Уже? Присядь-ка. Я притянула его к себе и усадила в плетеное кресло. Полулежа в шезлонге под сводом ветвей, куда каждый вечер из долины наползал поток необъяснимой прохлады, я не шевелилась, было лень. И произнесла самую банальную фразу, какой обычно подбадривают собеседника: — К вечеру стало все-таки полегче. А днем просто ад какой-то. И ведь только-только начался май, а жара как в июне. Непременно свезу тебя завтра к морю. Но Рено не клюнул на мое предложение, хотя мне самой оно казалось заманчивым. — Не собралась даже посмотреть, что делается у меня на стройке, они там никак не раскачаются. Впрочем, сегодня суббота! Баста! В этот спокойный час, когда птицы уже замолкают, мой голос звучал особенно четко. Чуть слышное эхо, отбрасываемое стеной фасада, выходившего на восток, — она первая к вечеру отдавала накопленный за день зной, — подчеркивало каждое мое слово. Потом я не раз припоминала это вечернее эхо, ещё долго оно перекатывалось волной в моей памяти, и пришлось признать, что оно было неким предупреждением. Как могла я тогда же не насторожиться? Но в тот момент я была как глухая, как слепая; день кончался привычно и счастливо, я увидела сына, и это-то усыпило мои предчувствия. Рено упорно молчал, стиснув губы, чуть вздернув подбородок; его черные как агат глаза утратили обычную живость взгляда, что служило у него признаком великой озабоченности. Но этот загадочный и важный вид был для Рено вполне естественным, перешел к нему по наследству от настоящего отца и вовсе не означал, что мой сын размышляет о чем-то не по возрасту серьезном. Я сильно подозревала, что во всех его секретах есть немалая доза школярства. — А ты, значит, вполне в форме и выдержал по такой жаре зубрежку? Рено сел, и я поняла, что сейчас он заговорит. — Знаешь, я по математике последний в классе. Вот оно что, оказывается, дело только в этом. — Что ж, бывает. Возьми, к примеру, меня. Я была самой последней из тридцати восьми. Правда, я была моложе тебя, мне было лет тринадцать. — Что тут общего? А потом, девочкам... Голос уже стал мягче. Неужели он боится святого материнского гнева? Но, слава богу, я, столько натерпевшаяся в свое время от материнского да и отцовского гнева, жившая по родительской указке, — такой глупости не совершу! А Рено тем временем совсем отмяк. — Ты пойми, через три месяца мне сдавать экзамен. Если дело пойдет так же, меня из-за математики не допустят. — Значит, нужно что-то предпринимать. Я-то знаю что, а ты? — Потому что ты тоже беспокоилась, да? А ведь мне ничего никогда не говорила. — Ждала, когда ты сам скажешь. Но он хранил молчание. Его зрачки, их вновь застывшая чернильность впились мне в лицо. Взмахнув рукой, я порвала невидимую нить, протянувшуюся между нами. Запретить сыну так смотреть я не имела права, но не любила, когда он так на меня смотрит. Он замыкался в этой неподвижности, и он, такой близкий мне душой и телом, в какой-то миг, всего на один миг вдруг приобретал надо мной грозную власть мужской отчужденности, присущей даже подросткам...

Ваше мнение будет первым.

Чтобы писать комментарии вам нужно
авторизоваться (войти) или зарегистрироваться