Современная идиллия автор книги: Василий Петрович Авенариус об авторе подробно жанр книги: Классика серия: Бродящие силы добавлена: 30.07.2012

- «     оценка: н/д     » + 1   2   3   4   5 «хуже     ваша оценка     лучше» скачать для Palm OS PDB размер: 239 Кб скачать для Pocket PC TXT размер: 139 Кб

о книге: Василий Петрович Авенариус (1839 — 1923) — один из замечательной плеяды русских исторических беллетристов рубежа XIX — XX веков. Его знаменитые книги о самых загадочных событиях российской истории, а особенно — его беллетризованные жизнеописания великих людей пользовались большой популярностью.

отрывок из произведения: ...Оркестр военной музыки на балконе висбаденского курзала недавно умолк. Толпа гуляющих стала разбредаться. Смеркалось. В занавешенных окнах игорного дома засветились огни. Над прудом, сливавшимся в отдалении с неопределенной, мглистой чащей парка, лениво всползали ночные пары. Померанцевые деревья по берегу пруда рассыпали обильнее свои чистые благоухания. Вот вспыхнули один за другим и фонари перед курзалом и облили своим белым газовым светом несколько пестрых групп, наслаждавшихся, за небольшими, симметрично расставленными столиками прелестью летнего вечера и произведениями курзальской кухни, которыми расторопные кельнеры, шмыгавшие от одного стола к другому, старались наперерыв удовлетворять желающих. — Мамаша-голубушка, пустите! — раздался за одним из столов свежий, звонкий голос. Вкруг этого стола сидели четыре особы женского пола: одна пожилая, три молодые. Девушке, произнесшей приведенные слова, было лет не более пятнадцати. Черты ее, еще неопределившиеся, но необыкновенно миловидные, дышали детскою доверчивостью. Темно-каштановые волосы ее были выстрижены в кружок, как у мальчика, вероятно, в подражание старшей сестрице, еще короче остриженной; что они были сестры — говорило их близкое семейное сходство. Но если младшая походила на мальчика, то старшая, с ее бледным лицом, выразительными, серьезными глазами, сильно смахивала на молодого студента, только что сдавшего свой приемный экзамен и считающего себя потому несколькими головами выше «непосвященной черни». Одеты они были обе просто, в платья темных цветов. Тем резче отличалась от них изысканностью и пестротою наряда третья девица, весьма недурная, маленькая, подвижная, шестнадцатилетняя брюнетка. Густые, смоляные кудри ее, бойко зачесанные на один бок, сплетались на затылке, как бы нехотя, под сетку и выползали оттуда там и сям резвыми змейками. Пожилая дама, наконец, мать двух сестер, глядела кровной аристократкой. — Нельзя, Наденька, — отвечала последняя решительно на просьбу младшей дочери, — неприлично. Старшая дочь усмехнулась. — Неприлично? Если вы, маменька, боитесь, что кто увидит, так ведь завтра же нас уже не будет здесь. Отчего не доставить удовольствия детям? — Mais elles joueront...[ Но они будут играть... (фр.)] — Oh, non, ma tante, — вмешалась живая брюнетка, — nous observons seulement, nous ne jouerons pas.[О нет, тетя, мы только наблюдаем, не играем (фр.)] — Vraiment? Eh bien, allez.[ Действительно? Ну, идите (фр.)] Отроковицы весело вскочили со своих стульев. — Ты, Лиза, не пойдешь с нами? — отнеслась к сестре Наденька. — Нет. Но, Моничка, ты старше ее, пожалуйста, следи за ней, чтоб она не играла. — Будь покойна! — засмеялась в ответ брюнетка, увлекая подругу к центральным дверям игорного дома. Миновав огромную залу с колоннами, в которой по временам даются общественные балы, и поворотив налево, девушки проникли в самый храм азарта. Благоговение внушающею торжественностью повеяло на них оттуда. Стены, обитые красным сукном, увешанные роскошными зеркалами, раздвинулись, казалось, в стороны, чтоб дать место длинному, зеленому столу, усыпанному металлическими деньгами и окруженному густою толпою играющих. Лица, одни огненно-красные, другие смертельно-бледные, дышали отталкивающею алчностью. Черты спокойные, с обыкновенным выражением, составляли исключение. Среди сдержанного шепота (громко в игорных залах говорить воспрещено) раздавалось бряцание монет, кружение рулетки, занимающей средину стола, скакание шарика и бесстрастный голос главного крупье: — Faites votre jeu, messieurs! Le jeu est fait, rien ne va plus![Делайте ставки, господа! Ставки сделаны, больше никто не ходит (фр.)] Шарик успокаивался в одной из клеток рулетки. — Dix-sept, noir, impair et manque! [Семнадцать, черный, нечетный и пропускается (фр.)] Цвета лиц изменялись, бормотались проклятия, слышались сдержанные возгласы дикой радости. Крупье своими деревянными грабельками сгребали с неимоверным проворством со всего стола большую часть денег; к немногим выигравшим ставкам они бросали с тою же ловкостью соответственные суммы. Опять раздавался бесстрастный голос: «Faites votre jeu, messieurs», опять звякали деньги и прыгал шарик. Подобные же звуки доносились из смежных зал. Пугливо подошли наши девушки к столу и с видимым интересом стали наблюдать за игрой; глазки у них разгорелись. — Разве рискнуть? — спросила шепотом Моничка. — Мы обещались не играть. — Мало ли что! То нас ведь не пустили бы. — Но, кажется, меньше гульдена нельзя ставить? — Так неужели у меня нет гульдена? Я поставлю. Она торопливо достала маленькое портмоне, оглянулась по сторонам: кажется, никто не видит — и швырнула на стол новенький, блестящий гульден. Монета покатилась и остановилась на краю стола. Ближний крупье поднял ее и осмотрелся на окружающих. — Куда же его поставить? Барышни переглянулись и, застыдившись, спрятались за соседей. Один из этих последних, сутуловатый, мрачный немец, выручил их из беды: — Поставьте на rouge, — сказал он крупье. Рулетка завертелась — вышло rouge. Куш Монички удвоился. Рдея от удовольствия, потянулась она за ним. Но в то же время протянулась за выигрышем и чужая рука — рука услужливого соседа. — Да гульден был мой... — осмелилась запротестовать девушка. — Нет, мой! — отвечал тот решительно и завладел спорной ставкой. Бедная ограбленная смутилась и ретировалась к подруге. — Да ведь он был же твой? — заметила та с изумлением и негодованием. — Мой, разумеется! — Как же он, противный, смел взять? Они не подозревали, что сосед их должен был взять, что то была его профессия: он принадлежал к известной категории туземных пролетариев, существующих исключительно на счет банка и играющих: никогда ничего не ставя, они стараются улучить минуту, чтоб воспользоваться чужим выигрышем. Во избежание ссоры, им обыкновенно его и уступают; если же нет, то крупье, чтоб не замедлять игры, выплачивает куш обоим, приглашая затем и того, и другого оставить комнату...

Ваше мнение будет первым.

Чтобы писать комментарии вам нужно
авторизоваться (войти) или зарегистрироваться