Счастье солдата Михеева автор книги: Аркадий Аверченко об авторе подробно жанр книги: Юмор Классика серия: Волчьи ямы добавлена: 05.08.2012

- «     оценка: н/д     » + 1   2   3   4   5 «хуже     ваша оценка     лучше» скачать для Palm OS PDB размер: 11 Кб скачать для Pocket PC TXT размер: 7 Кб

о книге: «Волчьи ямы» — авторский сборник рассказов А.Т.Аверченко, изданный в Петрограде, в 1915 году, в издательстве «Грамотность». В нем Аркадий Аверченко рисует замечательную галерею образов русской жизни. Образов острых и смешных, иногда нелепых, иногда вызывающих сочувствие, но неизменно ярких, великолепно поданных талантом автора.

отрывок из произведения: ...У ворот сборного пункта, как пчелы, роились бородатые, усатые запасные. Человек сто их было, одетых в поддевки, зипуны, пиджаки и пальто, накинутые на плечи. Уже чувствовалось, что постепенно отрываются они — совершенно для себя незаметно — от эгоистической семейной ячейки и что входят они уже, что вливаются они — тоже совершенно для себя незаметно — в одну великую единую могучую реку, называемую армией. Теряется индивидуальность, теряется лицо — одна серая компактная масса поползет куда-то, сосредоточенно нахмурив общие брови на общем лице… Я втерся в их толпу, и в один момент меня окружила, проглотила масса плеч, голов и спин. — Что, барин, тоже идешь? — сверкнул белыми зубами на загорелом лице усатый молодец, широкоплечий, на диво скроенный. — Нет, до меня пока очередь не дошла, я так. Обыкновенно при таких встречах всякому пишущему человеку полагается задать солдатам один преглупый вопрос (и, однако, всякий пишущий человек его задает): — Что, страшно идти на войну? Я не такой. — Курить хотите, братцы? — спросил я, вынимая сверток с заранее приготовленной тысячей папирос. Как куча снегу под лучами африканского солнца, — если такая комбинация, вообще, мыслимарастаяли мои папиросы. Лица осветились огоньками папирос, приветливыми улыбками — мы разговорились. — И чего это, скажи ты мне барин, на милость, русский человек так немцов не любит? Японец ничего себе, турок даже, скажем, на что бедовая голова — пусть себе дышит… А вот поди-ж ты — как немцов бить — и-и-и-их, как все ухватились. И тащить не надо — сам народ идет. Чей-то невидимый голос прозвучал сзади меня: — Понятно: турок, японец, он сбоку тебя идет, а немец на спину норовит взгромоздиться. — Верно, Миколаев. — Опять же о немце и так некоторые выражаются… Мне так и не удалось узнать, как выражаются некоторые о немце, потому что сбоку весь народ зашевелился и оттуда послышался зычный голос: — Счасть-е!!! Судь-ба! Пять копеек штука! Кому желательно узнать свою истинную судьбу за пять копеек штука. Нижние чины платят пять копеек, верхние чины — десять копеек! — Ишь-ты, — умилился кто-то. — Везде, значит, нижним чинам легше! — Гляди, Михеев, — вскричал мужичонко, заметно формировавшийся уже здесь на сборном пункте в будущего ротного остряка. — Гляди, брат, как тебе повезло, что ты еще в нижних чинах! Будь ты енералом — тут бы-те и крышка. Разорил бы тебя гривенник. Широкоплечий Михеев, тот самый, что спросил меня, иду ли я на войну? — отодвинул легонько будущего ротного остряка, и придав лицу серьезное, строгое, как перед причастием, выражение, протянул продавцу счастья пятак: — Дай-ка, дядя, на последний. Чего оно там такое?.. И по его сжатым губам, по нахмуренным бровям было видно, что для него — это дело не шуточное. И все поняли, что перед ними, может быть, решается судьба человека, и тоже притихли, сгрудившись около продавца счастья. У этого продавца счастья дело было, видно, поставлено на широкую ногу: ящик был обклеен серебряной бумагой, обит золочеными, успевшими потускнеть, гвоздиками, а на крышке ящика сидел старый зеленый попугай, производивший крайне благоприятное впечатление своим добросовестным видом. Он, будто, говорил: — Мне что-ж… Мне все равно. Я в вашу судьбу не вмешиваюсь. Какой конвертик попадется, такой и получите. А дальше уж ваше дело. Вообще, все предприятие имело солидный вид. Присутствие равнодушного, как сама судьба, попугая как нельзя лучше гарантировало отсутствие элемента пристрастия во всем деле. А если бы счастье вынимала рука продавца или покупателя счастья — кое о чем можно было бы поспорить. — Птица вынет? — почему-то шепотом спросил Михеев, с плохо скрытым суеверным ужасом поглядывая на загадочнаго попугая. — Птица. Дело Божье — нам вмешиваться нельзя. Продавец выдвинул нижний ящичек. Попугай механически нагнулся вниз, клюнул и равнодушно протянул клюв, держа в нем счастье солдата Михеева. Слышно было прерывистое дыхание заинтересованных зрителей. Михеев перекрестился широким привычным крестом и вскрыл конверт...

Ваше мнение будет первым.

Чтобы писать комментарии вам нужно
авторизоваться (войти) или зарегистрироваться